Почему рыбаки и марифермеры недовольны массовой нарезкой участков аквакультуры

Минвостокразвития и Фонд развития Дальнего Востока и Байкальского региона объявили, что собирают предложения по совершенствованию правовой базы в сфере марикультуры. Раньше одной из главных сложностей для предприятий отрасли было получение «воды», но сейчас в ДФО внедрили порядок формирования рыбоводных участков с помощью специального интернет-сервиса. Эта проблема снята, но появились другие.

О них рассказал руководитель ассоциации прибрежного рыболовства и марикультуры «Прима» Александр Платонов.

Александр Григорьевич, в последнее время рыбаки все чаще говорят, что практика нарезки участков онлайн приведет к тому, что под наделы для аквакультуры будут отданы традиционные места прибрежного промысла. Насколько оправданы опасения?

Александр Платонов: Да, рыбаки-прибрежники уверены, что сначала под «морские огороды» пойдут участки с природными запасами трепанга, гребешка, ежа. Якобы марифермеры не будут выращивать на них продукцию, а станут просто изымать имеющиеся биоресурсы, и за несколько лет все промысловые запасы истощатся.

Я думаю, этого бояться не стоит. У нас был подобный опыт. В 90-х годах прошлого века все побережье было разбито на участки. Конечно, их насчитывалось меньше, равно как и пользователей. Но на каждом участке ученые вели съемку, определяя запасы, например, того же ежа. Тогда не было понятия «аквакультура», было «рыбопромысловый участок». Там и добывали, и выращивали, и никто не видел в этом проблемы. Именно в те годы начались эксперименты по пересадке ежа с участков с плохой кормовой базой на более «плодородную почву», то есть туда, где растет морская капуста. Так работать было экономически выгодно. Поэтому, если наладить рациональное пользование, ничего страшного не произойдет.

РГ: Но законодательные реалии изменились….

Александр Платонов: Опасения рыбаков заключаются в том, что, если нарежут участки под марикультуру, они больше не смогут там вести промысел. Так ведь и тот, кто получит участок, тоже не сможет. Представьте: вот моя «вода». Я должен высадить молодь, вырастить и извлечь достигшую товарного размера продукцию. Как понять разницу между естественными и искусственно выращенными запасами? Каждую особь не промаркируешь. Но, с одной стороны, я знаю, сколько высадил, каков процент выживаемости. С другой стороны, наука перед тем, как я получу участок, должна определить, что там содержится, и на изъятие этого промышленного объема, который впоследствии буду воспроизводить, я должен получить квоту. Наше законодательство ничего подобного не предусматривает, и в этом беда.

Мы всегда говорили: на участках марикультуры надо разрешить все — и рыбу ловить, и капусту выращивать. Зимой марифермерам, по сути, заниматься, нечем. Они могут невод поставить? Нет! Почему нельзя добывать там биоресурсы? Купить на аукционе квоту или, если объект входит в перечень общих допустимых уловов, написать заявку и ловить. О том же говорят и владельцы рыбопромысловых участков — там можно добывать, но нельзя разводить. Лосось идет месяц-полтора в году. А что делать до рыбалки и после нее? Ничего.

«Водные наделы распродают без учета местоположения и гидробиологических характеристик. Можно заплатить миллионы рублей неизвестно за что»

Прибрежный лов и марикультура всегда были взаимосвязаны, но их искусственно разделили, выход же в том, чтобы внести соответствующие изменения в законодательство.

То есть сейчас участки нарезают без участия науки, и никто не дает никакой достоверной информации о том, что там уже растет и может быть выращено?

Александр Платонов: Это не предусмотрено законом. Некоторые предприниматели, которые претендуют на участок, заказывают его обследование за собственные деньги, чтобы не покупать кота в мешке. Но в целом наделы распродают без учета местоположения и гидробиологических характеристик. Человек платит миллионы рублей неизвестно за что. У нас уже есть член ассоциации, который приобрел участок в полутора километрах от берега, где глубины от 20 метров, очень холодная вода и сложно что-либо вырастить.

Такую экспертизу нужно сделать обязательной, следует также определить ее стоимость и включать эту сумму в начальную цену участка на аукционе. И тогда ни у кого вопросов не будет.

Считаю, что пока хватит нарезать участки, нужно понять, что происходит на уже введенных в оборот. Сейчас у приморских марифермеров в эксплуатации более 230 «огородов». Каков урожай? Сколько воды используется по назначению? Точной информации нет. Но есть участки по 300 гектаров, из которых по назначению используется около 50, остальные оказались непригодными.

Кроме того, нужно прописать законодательно, куда пойдут деньги, вырученные от продажи участков. Хотя бы часть средств нужно отправлять на развитие профильных науки и образования, помощь предприятиям рыбной промышленности и аквакультуры, охрану ресурсов, увеличение зарплаты инспекторам.

Бизнес все чаще говорит о сложностях, с которыми приходится сталкиваться при прохождении государственной экологической экспертизы. В чем загвоздка?

Александр Платонов: История длится два года. Раньше прохождения такой экспертизы не требовалось, а теперь ей подлежат и документация на рыбоводный участок, и документация, описывающая саму деятельность, и используемые технические средства. Получается, нужно собрать большой пакет бумаг, который, как мы теперь понимаем, до конца не определен. Требования — что для предприятий марикультуры, что для «нефтяной трубы» — идентичны. Но мы работаем в воде без химикатов, не выливаем топливо и отходы, то есть не наносим экологический вред. Мы занимаемся воспроизводством, а моллюски — наша продукция — чистят воду, и уж точно никак не загрязняют акваторию. Но, тем не менее, нам надо это подтвердить, пройти общественные слушания, что стоит больших денег. Если и проводить экспертизу, то необходимо ограничить количество документов. Эта проблема также требует внимания законодателей.